Ленц Зигфрид - Людмила



Зигфрид Ленц
Людмила
Всякий, кто бывал у меня дома, по дороге не мог не приостановиться возле
трех окон старого морского волка капитана Бродерсена, где среди гераней и
петуний выставлены необычные сувениры, привезенные со всех концов света на
память о дальних плаваниях: аляповатые фарфоровые мопсы, резные штуковины из
эбенового дерева, парные азиатские статуэтки упитанных любовников, исполненных
безмятежной неги, духовые трубки для стрельбы и два коричневатых чучела
маленьких легуанов. Вечно зябнущий в глубине своей комнаты старый капитан
неизменно радовался, когда очередной гость замедлял шаг или даже
останавливался, не в силах пройти мимо заморских диковин. Я ничуть не
сомневался, что и Пюцман, визит которого был назначен на восемь утра, обратит
на них внимание, а возможно, даже засмотрится, однако налоговый инспектор,
появившийся точно к сроку, стремительно прошагал, не глядя по сторонам, мимо
трех окон прямо к боковой двери, после чего сразу же раздался звонок.
Признаться, когда он вошел в гостиную, одновременно служившую мне
кабинетом, я испытал некоторое облегчение, ибо вместо старого, потертого
жизнью и страдающего повышенной кислотностью налоговика со мной поздоровался
молодой человек, настолько светлокожий, что при виде его на ум поневоле
приходило сравнение со сдобной булочкой. Он носил очки с круглыми стеклами в
темной роговой оправе. В его пухлом лице было что-то ребяческое, невинное,
далекое даже от намека на профессиональную подозрительность; скорее оно
выражало нечто вроде нерастраченной детской способности удивляться. Пожалуй,
такого человека не назовешь толстяком, но его склонность к полноте была уже
очевидной, о чем наглядно свидетельствовал пиджак, туго обхватывавший бедра.
Поставив объемистый черный портфель на пол, он, медленно кивая,
осмотрелся, его рассеянный взгляд прошелся по кушетке, на которой я обычно
сплю, по самодельному стеллажу для книг, по подаренному мне капитаном
Бродерсеном письменному столу из вишневого дерева; с таким видом, будто у него
нет сил противостоять искушению, он жестом попросил у меня разрешения
заглянуть в исписанные от руки странички. Интерес его был явно неподделен.
Пока он, склонившись над листками, разбирал первые фразы, я пояснил, что как
раз бьюсь над рассказом, который должен называться "Скажите, как пройти...";
молодой человек откликнулся на мои пояснения, задумчиво повторив название
рассказа, после чего спросил, где он мог бы расположиться. Я пригласил его на
кухню и усадил там за стол, термос с кофе уже стоял наготове; здесь же лежали
документы, которые он меня просил подготовить по телефону, а именно тетрадь,
куда я записывал все мои доходы, и совсем еще новая с виду картонка из-под
обуви, куда складывались всевозможные чеки и квитанции. С картонкой
соседствовала моя первая книга, повесть "Предоставление гражданства". Хоть и
оставалось у меня всего два последних экземпляра, один из них я решил подарить
инспектору, рассудив, что подобная любезность не повредит. Прежде чем сесть,
молодой человек взял книгу, с интересом прочитал аннотацию, затем вернул книгу
мне.
- Нет, это вам, - сказал я, - примите в подарок.
- Очень жаль, но не могу, - сказал он с огорчением.
- Это же всего лишь книга, - сказал я.
Он улыбнулся:
- Всего лишь? С каких, интересно, пор?
Бухнув свой портфель на стол, он уселся, пробормотал "приступим к делу",
после чего выудил из портфеля пачку - я сразу узнал их - контрольных
извещений, которые рассылаются радиост



Содержание раздела